Когда, как не на 8 марта, подумать о смысле жизни?
Я бы ещё и поговорил, если бы умел. Но лучше я процитирую хорошую книжку Павла Иевлева из серии «Хранители Мультиверсума«. Невозможно лучше рассказать о смысле мужской жизни, чем это сделано в процитированном эпизоде (ясное дело, что лучше его читать вместе с остальной книжкой, будет более понятен контекст и, как следствие, сам процитированный эпизод).
Он протянул руку у меня над плечом и передвинул планку на прицеле, потом проделал то же самое для Артёма.
— Тут так-то недалеко, вёрст тридцать, но у красных сегодня наступление. Ребёнка поберечь бы.
— У красных? А вы какие?
— Мы — синие.
— Это что, маневры?
— Это игра, шпак.
— Патроны на вид боевые…
— А иначе какой смысл? — удивился Палываныч.
— Не понимаю…
— Шпакам не понять, — согласился он. — Красные пятью машинами идут, наши ракету пустили. Ничего, авось проскочим.
— А если не проскочим?
— Тогда будем драться.
— А побьём мы пять машин?
— Нет, конечно, — рассмеялся танкист, — ты что, шпак! Где пять — и где одна. Пару при удаче расковыряем, да и то вряд ли.
— И что потом?
— Потом они нас раздолбают, — кажется, эта перспектива не вызывала у танкиста никакого неприятия.
— Вот просто так раздолбают?
— А чего сложного? — удивился он. — С пяти машин-то одну уделать? Гусянки собьют и надырявят подкалиберными, как по мишени. А то и зажигательными сожгут.
— Вы так спокойно об этом говорите!
— На то и игра. Шпаку не понять. Вон, гляди…
Он показал в сторону от песчаной прогалины, по которой мы неторопливо ехали, но я уже и сам увидел. На склоне холма стоят на ободьях сгоревших колёс два броневика Комспаса. Борта в дырах и подпалинах, вокруг всё перекопано воронками.
— Не ваши ребята? — он ткнул грязным пальцем в мою винтовку.
— Нет, наоборот.
— А похожи стрелялки. Да неважно. Вот отличные игроки были! Высшая лига! С двух машин нашу пятёрку разобрали в хлам. Мою «Капитолину» раздырявили так, что пришлось вот на «Засранца» пересесть. Только в металлолом и годилась потом. А двух стрелков так и не хватает до сих пор, с голым бортом катаемся. Сам сажусь то за борт, то за курсовой, и смех, и грех. Еле завалили их, представляешь? Маневрировали они, как черти, стреляли вообще ураган, у меня уже хода не было, двигатель вытек, но я первую достал из шестидюймовки, снёс ходовую, а дальше — решил калибр. Вторую уже ребята вынесли, я отвалился, крови много потерял. Вот это игра была так игра! Хотели с ними познакомиться потом, но никто не выжил. Подорвались отчего-то. Жаль, я бы с такими ещё схлестнулся…
— Извините, — осторожно спросил я, — может, глупо прозвучит… А в чём суть игры?
— Да вот же, — он обвёл рукой вокруг, — в этом и суть. Дави педали, жми рычаги, наводи-стреляй. Что тебе ещё надо? Выиграл — ползёшь на базу, борта латаешь, меняешь траки, вечером с друзьями выпил — хорошо! Проиграл — вообще никаких проблем, друзья сами за тебя выпьют.
— И давно у вас… так?
— Да после войны. Тому уж… Ого, как время-то летит! Скоро пятнадцать лет. Начинали — я ещё срочную служил. Надо будет отметить, не забыть — почти юбилей!
— После войны? Так это не война? — я показал на ржавый горелый остов какой-то бронетехники, приткнувшийся в кустах. Из люка свисало что-то, к чему не хотелось приглядываться.
— Не, — засмеялся танкист, — какая это война? Это игра. Война как началась, так и кончилась, двух недель не прошло.
— И кто победил?
— Никто. Все проиграли. Фемовирус.
— Какой вирус?
— Говорят, искусственный. Не то специально применили, не то разбомбили что-то удачно. И все женщины умерли.
— Все? Разом?
— Ну, не разом, конечно. Карантины, чистые зоны, старались спасти, как могли. Война-то сразу кончилась, всем не до того стало. Но не помогло — через год ни одной не осталось. Слухи ходят, что где-то, мол, не то в горах, не то в пещерах прячут последних каких-то баб, но я так думаю — брешут. Нет никаких больше женщин. Я девочку в первый раз за пятнадцать лет вижу.
Он протянул руку и потрепал Эли по голове. Я напрягся.
— Да не бойся, — понял мои чувства он, — не трону. Смысл? Она же помрёт тут, оглянуться не успеешь. Вирус-то никуда не делся. Так что валите побыстрее за свой камень. Ваши рассказывают, вирус туда не переносится.
Я тоже слышал, что зараза между срезами не переносится. Иначе контрабандистов и прочих путешественников давно бы отстреливать начали. Я так даже от гриппа лечился — пройду проходом, и готово. Почихаешь ещё с полдня по инерции — и здоров.
— Если бы не девочка с вами, я бы не стал поворачивать. Но жалко будет, если прибьют случайно такую красавицу. Так что не путай, шпак. Война — это война. А игра — это игра. Чем нам тут ещё заниматься? Самым молодым, которых уже из мёртвых мамок достали, получается, сейчас по пятнадцать. Осталось нам, выходит, лет шестьдесят. Железа, солярки и пороха хватит — к войне много приготовили, да почти не пригодилось. А там и кончится наш мир. Но хоть поиграем от души!
